Ведунья
– Две ложки порошка тьмы, одну ложку порошка света. Добавить воды из животворящего источника...
– Глупо называть кухонный кран животворящим источником, – хмыкнул Иван.
– Глупо мешать мне варить зелье бодрости, – отвечала Яра.
– Ну, да, зелье. Утром бодрости, вечером - умиротворения, – Иван еле сдерживал смех глядя на невесту. Ей сейчас не помешала бы остроконечная шляпа и помело. – Ты сейчас здорово смахиваешь на Бабу Ягу из сказок. Осталось завести чёрного кота и избушку на курьих лапках. Мне даже страшно представить, как ты варишь суп.
– Я не Баба Яга. Ты знаешь, кем она была, пока не стала героиней сказок? – Яра нырнула в холодильник, вынула небольшой корешок.
– Корень мандрагоры? – Иван кивнул на корень.
– Нет, это жгучебодр. Ну, так вот, Баба Яга. Она провожала мёртвых. А я, наоборот, помогаю оживать.
– О, так вот почему ты так любишь свою работу? Неплохой символизм в работе баристы.
Яра кивнула, не отрываясь от натирания жгучебодрого корня. По кухне разнесся кисловатый терпкий бодрящий аромат.
– Так, что я не Баба Яга, я скорее Эостра.
– Кто?
– Германская богиня утренней зари.
– Тебе в поэты надо было податься, а не баристой работать.
– Я - ведунья. Я дарю людям ясность ума, умиротворение, радость бытия. Смотря, кому, что нужно.
Девушка поставила кастрюльку на огонь. Помешивая ложечкой по часовой стрелке досчитала до десяти и убрала пламя. Тонкой струйкой перелила дымящееся варево в пзатую кружку.
– Так, теперь нам нужен лунный свет, – сказала она, снова заглядывая в холодильник.
– Это же...
– Молчи, не нарушай магию словами, – Яра грозно сверкнула глазами. И принялась тихо считать, вливая по ложке в кружку лунный свет – Раз, два, три, четыре. Все, готово зелье бодрости, пробуй.
Иван осторожно пригубил напиток. Жгучий, терпкий, горьковатый и сладкий одновременно. Он бодрил, это точно. Одного глотка хватило, чтобы ум заработал быстрее, а мысли побежали стройным рядком бегунов-олимпийцев.
– Ты точно богиня утренней зари.
– Спасибо, но это для меня слишком. Пусть всё-таки будет ведунья.
